Лошвицкая церковь стоит на возвышении, пологий подъём ведёт к нарядным барочным вратам над которыми высится DEO REDDITUM. Не может быть и речи о том, чтобы потянуться к их изящно изогнутым ручкам и, завернув налево и пройдя по старинному кладбищу-памятнику самому по себе, я, путник, пользуюсь боковым входом более отвечающим моему любопытствующему разведыванию сего гармоничного и сурового места благочестивой молитвы. Ни души. Слышен каждый шаг. Городской шум мгновенно глохнет вместе со щелчком языка в замке закрывшейся за мною двери. И вот я внутри деревенской церкви, одного из детищ мастера гильдии плотников при дворе саксонских курфюрстов Георга Бера, зодчего «Фрауэнкирхе», церкви Богородицы! Двойной ряд эмпор, безнадёжное распятье, скульптуры венчавшие некогда захоронения на дворе, в частности тушащий факел о землю и согбенный горем на сломанной колонне гений, дух, в виде юноши, серые неприметные скамьи… взгляд скользит к знаменитому алтарю Носсени, последнему сохранившемуся напоминанию о единственной готической церкви Дрездена — Софиенкирхе, чьи две острые башни непременно соседствуют на всякой довоенной фотографии общего вида Цвингера и Почтовой площади. По сравнению с другими памятниками города Софиенкирхе не была разбомблена в пух и прах и вполне подлежала восстановлению, но козлобородый* чёрт решил иначе и церковь снесли дабы возвести уродливый советский ресторан… Алтарь же разобрали на части и отправили на долгие десятилетия в подвалы. Лишь в новом тысячилетии шедевр пластики маньеризма вновь явился во всем своём блеске именно здесь, в лошвицкой церкви.
Какое-то десятилетие отделяло время создания алтаря Носсени от страшной и опустошительной Тридцатилетней войны — есть ли это застывшее в камне евангельское чудо Воскресения немой отпечаток идеологической накачки для тогда будущих, а ныне былых распрей? Может быть, но сейчас, спустя четыре столетия лютеране больше не режут католиков и vice versa, а сияние великого алтаря больше не радиоактивно. А если есть небольшая доза просвечивающей эфир радиации, то она безусловно благоприятна для погрязшего в быту современного обывателя. У основания рельеф Тайной вечери, выше — классическое распятие с так по-разному скорбящими Марией и Иоанном, обрамлённое двумя статуями апостолов излучающего спокойную сосредоточенность Петра и бурную борьбу Павла, больший рельеф над ним, нечто совершенное, предвосхищающее размытость беспросветного мира лишённого Бога на знаменитом «Снятии с креста» Рембрандта Положение во гроб, а над ним — Христос торжествующий и попирающий смерть и зло, олицетворяемые скелетом и чёртом. Есть в этом немало от лозунга, от плаката, от, от, от, но столько изящества в исполнении, заклеймённое этикеткой маньеризма, столько гармонии в линиях, что уступаешь и ступаешь прочь из по-прежнему пустой церкви оглядываясь не исчезла ли последняя вспышка красоты испепелённой двумя тоталитарными режимами Софиенкирхе.
* так в ГДР называли Вальтера Ульбрихта, фактического главу страны.
