Собранная внушительность и безыскусная монументальность — данное от романской базилики, лежащей в основе нынешнего брауншвейгского собора. В готику к ней пристроили три нефа, однако внутри сразу чувствуется седая глубь веков в сурово-византийской, поблекшей, но чарующей росписи изогнутых, как в древнейших храмах, сводов. Многочисленные эпитафы из поздних эпох, а у алтаря — надгробия Генриха Льва — одной из самых примечательных личностей Средневековья и его супруги Матильды Английской, дочери короля Генриха II. Сам герцог Саксонии и Баварии вёл в XII веке спор с Фридрихом Барбароссой за влияние в Священной Римской империи и по легенде последний даже вставал перед ним на колени, дабы уговорить строптивого вассала принять участие в походе в северную Италию — одна из последних попыток реанимировать светскую власть императоров по лекалам Карла Великого и, в конечном счёте, римских цезарей. Генрих мольбам не внял, союз ломбардских городов разбил имперские войска в знаменитой битве при Леньяно (см. великую оперу Дж. Верди), а сам Барбаросса утонул спустя пятнадцать лет в ходе Третьего крестового похода, переправляясь через речку Селиф в Малой Азии. Но и гордый гвельф Генрих не вынес ничего кроме разочарований из соперничества с императором. Долгое время ему даже пришлось скрываться на родине своей жены, при дворе английского короля. Высеченное спустя 30 лет после смерти Генриха его и Матильды надгробие идеализировано — ваятель скорее всего грозного властителя в глаза не видел, но созданное им творение — почивающая молодая пара, Генрих с мечом при одной руке и с макетом собора в другой, а Матильда — благочестиво сложивши руки в молитве — впечатляет. Сами саркофаги находятся в крипте, куда ведёт извилистый путь окружённый на веки вечные застывшими в недвижимости коваными или иначе исполненными, но одинаково навевающими мысли о потустороннем гробами. Сами могилы в усыпальнице Генриха Льва и Матильды Английской — два каменных прямоугольника в тесной полутьме усыпальницы. Никаких украшений — только неприметная решётчатая дверь ведёт куда-то вглубь катакомб, куда простым посетителям вход заказан.
Из прочих артефактов собора — романское распятие резчика по дереву Имерварда. Его создание искусствоведы относят к 1150 году и то, что оно дошло до нас в целости и сохранности можно почитать за чудо. Само распятие настолько резонирует с привычными страдальческими образами, вдолбленными нам готикой и сохранёнными, а подчас и преумноженными в барокко, что невольно останавливаешься в недоумении и изучаешь взглядом что же делает его таким особенным: в нём нечто от игрушки, от взгляда на мир ребёнка, непропорционально длинные руки и ноги, подчёркнуто простая фигура без свойственных позднейшим эпохам извиваний, огромные глаза и непомерные веки над ними. Христос будто бы распростирает перед зрящим объятия, а в лике — некое вопрошание, обязанное, впрочем, сильно склонённой вперёд голове.
В своей античной строгости алтарь Марии почти незаметен — вот и стиль посему романский: бронзовые колонны держат небольшой, но массивный стол. А между тем алтарь этот освятили в 1188 году! Столь же старинный отлитый из бронзы семисвечник высотой в пять метров образует с алтарём непревзойдённую по древности пару убранства.
Национал-социалисты превратили брауншвейгский собор в своего рода мавзолей Генриха Льва, нивелировав религиозную составляющую этого мистического места. Здесь проходили сборища-почитания нацистских убийц, воспеваемых террористическим режимом Гитлера как героев Рейха. Чудо, что сам собор не расплатился за чудовищные камлания своим разрушением, не разделив тем самым участь исторического центра Брауншвейга, уничтоженного в ходе бомбёжек 1944 года. Воздвигнутые почти 850 лет назад камни стоят, предостерегая и напоминая красноречивее некуда о бренности всех мирских дел, какой бы славой их творцы ни блистали при жизни.
